Как и сколько тольяттинцы могут заработать за границей

За прошедшую неделю экономический фон города существенно не изменился, и благосостояние тольяттинцев по-прежнему оставляет желать лучшего. Видимо, поэтому читатели попросили «ПН» продолжить тему заработков вдали от отчего дома. Итак, у нас новые вводные: Тольятти доходами не радует, но романтика северных вахт, о которой мы писали в прошлом номере, претит по причине «аллергии на холод». Как же быть? В этом случае есть невероятно соблазнительная перспектива под названием «работа за рубежом».

Оговоримся сразу, что мы опять-таки рассматриваем лишь «вахтовый» метод трудоустройства и о долгосрочных контрактах с западными компаниями речи в этой статье не пойдет. Основная идея – краткосрочная наемная работа в различных областях капиталистического народного хозяйства, не требующая узкоспециальных или особых знаний и навыков. Другими словами, это история о тольяттинцах, которым «посчастливилось» стать гастарбайтерами в чужом отечестве.

В этой серии мы расскажем о том, что нашему человеку даже при отсутствии высшего образования вполне реально найти работу в экономически успешной и технологичной Южной Корее. Но начать новый лонгрид мы хотим с истории человека, который, наоборот, озаботился уровнем своих знаний со школьной парты, что и позволило ему сорвать «гастарбайтерский банк» в самой желанной стране нашего времени – Америке.

Про силу знаний

Незадолго до окончания школы Антон понял, что уверенное знание английского языка может стать хорошим подспорьем в строительстве будущей карьеры. Он уговорил родителей нанять репетитора, который и помог ему взять первый барьер на пути к успеху: Антон не только сдал выпускной экзамен на «отлично» (дело было до ЕГЭ), но и успешно прошел отбор в международную программу FSA. Эта программа для студентов и школьников, позволяющая бесплатно начать или продолжить обучение в США. По сути, Антон стал учеником 12 класса (в Америке старшеклассники учатся на год дольше) обычной американской школы в городе Альбион, штат Пенсильвания.

Детей расселили по так называемым «приемным семьям». Американские «родители» Антона оказались людьми ответственными и заботливыми. Они завели на своего нового ребенка Social security number, или, проще говоря, американский СНИЛС, а также помогли ему получить водительские права.

Через год Антон вернулся в Тольятти и поступил в ТГУ. Но далекая страна манила обратно, и следующим летом наш герой опять успешно отобрался, но уже по программе Camp Councellor USA. Теперь он ехал в США в качестве вожатого в детский лагерь. Правда, зарплата в этих лагерях очень скромная, можно сказать, символическая. По сути, это волонтерская работа на три месяца, где основной стимул – изучение языка. Зато после окончания сезона можно еще полтора месяца путешествовать по США, спустив на это заработанную мелочь. Но Антон путешествовать и прогуливать деньги не собирался. Он собирался разбогатеть.

Про оплой и чаевые

Выйдя из ворот лагеря, Антон отправился в уже родной ему штат Пенсильвания, к своим «приемным родителям». Они-то и помогли с трудоустройством на завод пластмассовых изделий. Антон полтора месяца выполнял несложную работу, срезая ножом оплой с различных деталей и укладывая их в коробки. Час работы оценивался в $5,5. Вот тут-то и пригодился Social security number: с этого момента у Антона даже начала копиться американская пенсия. Осенью в Россию вернулся обладатель $1,7 тыс.

На следующий год Антон повторил схему, но по окончании лагерной смены в Монтане он решил остаться в штате и устроился портье в гостиницу при гольф-клубе. А здесь уже пригодились полученные ранее права. Помимо перетаскивания вещей постояльцев, Антон развозил персонал (преимущественно русский и украинский) по рабочим местам на минивэне и катал американских пенсионеров на электрокаре по огромной территории клуба.

Неожиданно дедушки и бабушки стали источником дополнительного и вполне серьезного дохода. Чаевые, которыми они одаривали заботливого русского парня, лились нескончаемым потоком.

– Мне порой карманов не хватало, чтобы распихать купюры. Приходилось бегать к себе в каморку и прятать, – рассказывает нам довольный Антон.

–  Почему они такие щедрые?

–  Это не щедрость, а особенность национальной культуры. Чаевые в Америке – святое.

Про серьезную работу

$6 тыс.– столько привез на родину новоиспеченный портье. Портреты американских президентов вскружили голову, и Антон снова рвался в бой. Следующий год – опять лагерь, а после него штат Теннесси, где наш герой взял «повышенные обязательства». Он трудился в три смены на сталелитейном заводе, автомойке и в крупном торговом центре ночным помощником мерчендайзера.

–  Когда же ты спал-то? – интересуемся мы.

–  Да толком и не спал, – припомнил Антон. – Ходил как лунатик, выискивая свободную минутку, чтобы прикорнуть, стараясь не попадаться на глаза начальству и делать все очень качественно. И это в итоге сыграло свою роль: руководство торгового центра выдало мне благодарственное письмо.

Мучения Антона не прошли даром. В Тольятти он рассекал на новенькой Priora (тогда этот вазовский седан был еще очень окей), купленной из американских денег, а однокурсницы сходили с ума от привезенных им подарков. Но студенческая юность подошла к концу: Антон получил диплом, который вынудил попрощаться с программой Social security number – она только для учащихся.

Антон не стал расстраиваться, а подал документы в программу Work and Travel USA. Суть ее схожа с предыдущей: молодых соискателей направляют на различные скучные, как правило социальные, виды деятельности, дающие возможность немного заработать и посмотреть Штаты. Вот тут-то и пригодилось благодарственное письмо из торгового центра…

–  По этой программе я катался в США три года. Работал в том же магазине, а заодно разнорабочим и даже официантом в большом ресторане. Последний год, чтобы везде успевать, даже машину купил – Pontiac Bonneville 87-го года. Самое смешное, что купил я ее за $400, а перед отъездом продал за $450. В среднем «американское лето» приносило мне от $4 тыс. до $6 тыс.

–  Так почему ты перестал ездить?

– Причин несколько. Во-первых, я женился, да и надоело, если честно. Плюс к этому политическая обстановка не та. Но даже до охлаждения отношений найти работу в Америке стало крайне сложно. Не поверите, но сейчас там совсем не радужно в плане экономики, и те «мусорные» вакансии, которые раздавали гастарбайтерам налево и направо, сейчас заняли сами американцы. Но я очень благодарен Америке. Из-за ее школы жизни я быстро повзрослел и теперь работаю в международной компании с хорошей зарплатой и заграничными командировками.

Про пользу худобы

А теперь перенесемся с запада на самый дальний восток. Мы, как и герой следующего рассказа  Артем, немало удивились, узнав, что наши с вами соотечественники давно и продуктивно трудятся в различных секторах южнокорейского бизнеса.

–  Родственники жены из Владивостока между делом рассказали о своих знакомых, которые катаются на заработки в Южную Корею. Я тут же загорелся – мне тогда казалось, что восточная культура мне интересна и близка, – говорит Артем.

–  И что, ты ошибался?

– Ну, как сказать. Корейцы не скрывают своего пренебрежительного отношения к гастарбайтерам, и это несколько остудило мой первоначальный энтузиазм. Но главное: какая культура?! Там спать некогда!

После изучения темы и консультаций с родней Артема познакомили с надежным посредником из Хабаровска. Мужчина попросил за свои услуги 10 тыс. рублей, гарантируя место на стройке или в полях.

Тут надо пояснить. Между Россией и Кореей действует безвизовый режим. Мы можем посещать восточного соседа на 60 дней за один раз, не более 90 дней в полгода. Правда, это не означает, что россиянам можно работать в этой стране. По сути, все гастарбайтеры с постсоветского пространства – нелегалы. Но корейцы охотно берут их на работу: во-первых, дешево, а, во-вторых, если поймают, то ответственность (штраф и высылка из страны) несет только нелегал.

Знание корейского и английского языков приветствуется, а вот ваши дипломы никому там не нужны. Куда важнее физическая форма. Артем переживал по поводу своей худобы и низкого роста, но, как оказалось, в Корее это плюс.

–  В Хабаровске меня встретил посредник. Он сказал, что корейцы не любят «больших русских». Мол, они хоть и сильные, но слишком много едят. Поэтому мое телосложение – как раз то, что надо, – рассказал Артем. – Пока я летел, посредник договорился с конкретным работодателем, и меня уже ждали на острове Синдо, на плантации морской капусты.

–  А какую зарплату посулили?

–  Обещали не менее 100 тыс. «вонючек» (корейских вон) в день, что примерно равно 4 тыс. рублей. Мне эта сумма понравилась: к тому моменту я уже потратил 35 тыс. рублей на билеты Тольятти – Москва – Хабаровск – Сеул.

Про морскую капусту

–  Теперь я понимаю, о чем пела группа «Мумий Тролль»: «А я режу-режу-режу морскую капусту». Видно, что ребята в теме.

–  Ты ее тоже резал?

–  Нет. Это в основном женская работа. А я собирал, грузил и сушил.

Капуста растет в море, на специальных тросах меж буев. Лодка, на которой работал Артем, поднимала эти буи и складировала капусту в ящики. Затем ее раскладывали на берегу сушиться, а потом отгружали для обработки.

–  Работа сама по себе не тяжелая, хотя распорядок дня хуже, чем в армии. Сначала меня ужасно напрягал 14-часовой рабочий день, после которого не успеваешь толком помыться и постирать. А познакомившись в общаге с опытными соотечественниками, я понял, что мне вообще не очень повезло. Заготовка морской капусты – не самое доходное занятие в Корее. Куда выгоднее работать на стройке или заводе.

–  Не пытался уехать и найти работу самостоятельно?

–  Нет, хотя и узнал адрес, где толпятся гастарбайтеры в поисках саджянина (нанимателя). Но к тому моменту я вошел во вкус, да и неудобно было перед собственным саджянином. Мы с ним, пусть и с трудом, общались по-английски, и он ко мне неплохо относился. Хотя русских, по его собственным словам, не любил. Наши совсем не учат языки и пьют. Водка в Корее, в переводе на «деревянные», стоит всего 50–70 рублей. Вообще, корейцы очень самолюбивая нация и стараются всячески продемонстрировать свое превосходство.

Месяц работы принес Артему около 130 тыс. рублей, из которых 40 тыс. были потрачены на посещение Сеула, сувениры и обратные билеты.

–  Поедешь еще?

– Обязательно! Дождусь отпуска и буду пытаться пробиться на стройку. Хотя меня предупредили, что там реально можно здоровье оставить. Ну а если не получится, попрошусь обратно на ту же ферму. Меня там ждут.

Про непроституцию

На физическую работу в Корее могут претендовать как мужчины, так и женщины. Однако есть еще одна сфера, в которой гендерный фактор имеет первостепенное значение. Речь о моделях-хостес.

«Работа в ночных клубах Сеула и Пусана, хостес в караоке бары Южной Кореи. От $2,5 тыс. в месяц. Хостес без интима!» – текст объявления на сайте дальневосточной рекрутинговой компании, и Анна тут же нажала на кнопку чата с консультантом.

–  Я тогда понятия не имела, что такое «хостес», – рассказывает она нам. – Сотрудник фирмы-посредника сказала мне, мол, все что нужно, – это «…тусоваться в ночном клубе каждый вечер. Перелет из Владивостока, проживание, питание и выпивка – за счет клуба. Оклад –  $1 тыс. Но главный заработок – 25–30% от стоимости коктейля, купленного посетителем. За счет этих процентов и достигается зарплата в $2–3 тыс.».

Анна соблазнилась красивой жизнью и отослала агенту свои фотографии. Ответ пришел быстро: «Вы нам подходите!»

До Владивостока Анна летела за свой счет, а все остальные затраты на ее путешествие, как и обещалось, взяла на себя принимающая сторона. Модель привезли в Пусан и поселили в том же здании, где располагался сам клуб. Условия проживания оказались очень хорошими: просторная комната на двух человек, с большими отдельными кроватями, первоклассным санузлом и двумя макияжными зонами.

Женщина, отвечающая в клубе за моделей-хостес, несколько дней вводила Анну в курс дела. На плохоньком русском она объяснила, что задача девушки – приветствовать посетителей-мужчин и пытаться вытянуть их на танец или к караоке.

–  Она сказала, что я, как тамада, должна не давать скучать. И, конечно, нельзя отказываться, если предлагают коктейль: именно с коктейля, купленного для модели-хостес, и идут проценты. Я заволновалась.

–  Почему?

–  До отъезда я считала, что моя работа – быть «декорацией». Понимаю, звучит наивно, но я и правда на это надеялась. А вместо «декорации» оказалась консумация.

Про принуждение

–  Не хотела сбежать? Или не могла?

–  Технически могла. Нас никто не держал, паспорта не отбирал. Собственно, никто не к чему и не принуждал, как казалось. Но со временем все встало на свои места.

Пусть проституция в Корее строжайше запрещена, данные клубы не что иное, как корейский вариант борделя, только с караоке и танцами. Если смотреть на ситуацию сквозь розовые очки, то мы просто увидим, как джентльмен-кореец знакомится с миловидной русской туристкой у бара и в знак своих добрых намерений угощает ее «Маргаритой».

Ну а потом –  как повезет. Если девушке не предложат «прогуляться» под корейской луной до ближайшего отеля и пьяненький клиент покинет клуб, удовлетворившись одним общением с красавицей, – считай, задача выполнена, и довольный «пациент» скорее всего вернется назад на следующий день. Если же парню хочется большего, модель-хостес вправе выбирать – «да» или «нет».

–  Поначалу я была очень популярной и подняла на коктейлях большой куш. Но вскоре меня стали игнорировать.

–  Объясни.

–  А что объяснять… Я всегда мило говорила «нет» и возвращалась из клуба в свою комнату. Кстати, не надо думать, что я одна такая. Очень многие едут в Корею без понимания своей функции, а когда понимают – «включают динамо». Но, конечно, много и таких девчонок, которых эта профессия «засосала». Они не гнушаются интима и почти не выезжают домой. Таких тут ценят, а со мной контракт закончился через три недели. Сказали: «Или клиент возвращается довольный, или ты летишь домой». Ну, я и полетела, икающая от коктейлей и с двумя тысячами «зеленых» в сумке.