«У изоляции есть и позитивная сторона: она помогает менять структуру экономики»

Доктор экономических наук, профессор Северо-западного института управления РАНХиГС Мария Конягина в большом интервью «ПН» размышляет о том, что ждет российскую экономику в 2021 году, называет позитивные аспекты последствий коронакризиса, возлагает ответственность за развитие ситуации в регионах на региональных руководителей, а за будущее АВТОВАЗа – на акционеров автогиганта.

– Мария Николаевна, вы разделяете мнение председателя Счетной палаты Алексея Кудрина о том, что «благоприятного режима» в нашей стране не будет из-за третьей волны коронавируса? Означает ли это, что в 2021-м будет хуже, чем в 2020-м?

– Панические взгляды я не разделяю. 2020 год был сложным, по всему миру случилось падение национальных экономик. Однако, если разобраться, есть не только те, кто проиграл, но и те, кто выиграл. Просто на общем фоне сложных событий предпринимателям, сумевшим выжить и даже заработать на сложившейся ситуации было крайне неудобно афишировать свои достижения.

Если говорить об экономическом росте в нашей стране, то здесь я бы ожидала в 2021 году положительной динамики, которая будет объясняться эффектом низкой базы, то есть довольно ощутимым прошлогодним падением. Однако не стоит испытывать иллюзий о прекращении стагнации. Структура отечественной экономики, несмотря на все заявления правительства и известных экспертов, изменилась слишком слабо, чтобы стимулировать настоящие сдвиги в сторону активного сбалансированного роста.

Не думаю, что 2021 год будет сложнее 2020-го. Наоборот, ушедший довольно сложный год научил нас многому. Я говорю как о бизнесе, так и о людях. Помимо того, созданные в стране резервы практически не были распечатаны. И в нашей стране есть вакцины отечественного производства. Причем нескольких видов. А это означает, что скоро можно будет вернуться к привычным занятиям: путешествовать, посещать театры и музеи, встречаться с друзьями в кафе и ресторанах. Жизнь наладится. И те предприятия и организации, которые смогли выжить, покажут реальный рост, сначала компенсировав потери, а затем увеличивая чистую прибыль.

Реальное беспокойство у меня вызывает население, так как за 2020 год домохозяйства столкнулись с двумя противоположными явлениями: люди увидели, сколько они могут сэкономить на самоизоляции, но пока еще не почувствовали эффекта от девальвации национальной валюты. Когда наши граждане в полной мере ощутят эти явления, их решения о дальнейшем экономическом поведении скажутся на сфере услуг и производстве товаров народного потребления.

Также 2021 год будет сложнее 2020-го для финансового сектора, особенно для банков. Мои ожидания объясняются грядущим ухудшением реального качества кредитных портфелей и ожиданием снижения уровня ликвидности. Последнее особенно актуально для небольших банков, чаще регионального значения.

– Насколько велика для России угроза экономической изоляции или пока это популистские высказывания?

– Можно сказать, что мы уже изолированы. У такой ситуации, впрочем, есть и позитивная сторона – необходимость менять структуру экономики и многим себя обеспечивать. Негативом же становится общее напряжение, отсутствие конкуренции с рядом ставших санкционными товаров, что приводит к снижению качества и некоторым другим явлениям. К сожалению, этот популизм становится политическим инструментом. Ведь изоляция нашей страны происходит в двух направлениях: от нас вынуждены отворачиваться зарубежные партнеры, но также и мы закрываем свои границы для ряда партнерств, которые могли бы быть полезны. Конечно, мы выживем. Однако качество этой жизни будет не таким, о котором мечтаем.

– На регионах коронакризис отыгрался сильнее, чем на городах с сильной инвестиционной составляющей. Какие новые вызовы ждут экономики регионов, и Самарский регион в частности?

– В регионах и до коронавируса было меньше предложений работы, средние зарплаты ниже. Есть отдельные работодатели, предлагающие конкурентную зарплату даже по сравнению с центром, но она требует особой квалификации и связана с непростыми условиями труда. Поэтому да, регионам сложнее. Но следует помнить, что сегодня мы научились и продолжаем учиться работать дистанционно. А значит, можно жить в моногороде и при этом работать в московской компании.

Надеюсь, что бизнес также увидит преимущество российской глубинки и сможет размещать свои филиалы там. Однако решение бизнеса зависит от двух составляющих: во-первых, от готовой инфраструктуры в виде дорог, электричества и других ресурсов, необходимых для работы, хорошего интернета; во-вторых, от готовности властей грамотно развивать свой регион, способствовать развитию бизнеса, как крупного, так и небольшого, а также защищать достояние своей земли, включая жителей.

Мы знаем ряд регионов, где именно позиция губернаторов с их командами привела к расцвету промышленности, занятости и благосостояния. Поэтому я возлагаю ответственность за развитие ситуации в экономиках регионов именно на региональных руководителей и их команды.

– Автомобилестроение названо одной из наиболее пострадавших отраслей российской экономики. И для Тольятти это особенно важно, ведь здесь находится одно из градообразующих предприятий города – АВТОВАЗ. Какой прогноз можно дать по этой отрасли? Есть ли вероятность, что правительство продолжит помогать автогиганту?

– Рыночные принципы заставляют нас помнить, что помощь федерального правительства должна оказываться на справедливой основе всем автопроизводителям. Избирательный подход допустим на местах. Есть еще один способ, о котором у нас часто забывают – помощь от акционеров.

Я бы сказала здесь довольно жестко: если завод хочет по-прежнему жить в Советском Союзе, то следует надеяться на помощь федеральной власти, ну а путь к капитализму лежит через самостоятельные решения. И здесь хочется вспомнить, что даже в Скандинавии идут путем принятия капиталистических решений, закрыв в свое время SAAB.

– Тольятти – город большой химии. Здесь расположены работающие на экспорт «КуйбышевАзот», «Тольяттиазот», «Тольяттикаучук». Какой прогноз можно дать по этой отрасли?

– Химическая промышленность в мировой индустрии сейчас находится на стадии экономического роста. Конечно, все зависит от качества управления предприятием, его выхода на международный рынок, выполнения требований международных стандартов продукции и производства, включая экологию. Также важна инновационная составляющая, готовность к быстрым перестройкам процессов и доступ к финансированию частным капиталом. Но то, что химическое производство в целом сейчас очень перспективно, не вызывает сомнений.

– Какие уроки бизнес должен был усвоить в 2020 году, чтобы выжить сейчас? Стоит продолжать борьбу или логичнее прекратить деятельность до лучших времен?

– Всегда стоит бороться за выживание. Вот только эта борьба может носить разный характер: либо постоянное приспособление к меняющимся условиям, либо точный расчет и, вероятно, принятие решения о замораживании деятельности.

Бизнес уже вынес много уроков. Главный из них: гибкость и скорость реакции являются решающими в условиях кризиса. Также следует быть открытыми для нового. Ведь теперь все, кто выжил, имеют доставку, сайты, удаленный сервис или консультации. Кризис 2020-го придал такое ускорение прогрессу, что, если бы не он, то и за пять лет мы бы не прошли этот путь.

Важным уроком стало то, что необходимо иметь финансовые резервы, размещенные в высоколиквидных активах. Об этом мало кто говорит, но поняли уже очень многие. Это сложно в условиях низкой маржинальности и низкого качества финансовых услуг по инвестированию средств. Однако это необходимый урок.

– Среди представителей бизнеса распространено мнение, что «все пропало» – никто не захочет инвестировать в российские предприятия при сложившейся в стране экономической и политической модели. Насколько, по-вашему, близка к краху эта модель и что нужно предпринять, чтобы избежать хаоса?

– Здесь хочется широко улыбнуться и сказать: «Если общаться с пессимистами и нытиками, то складывается очень тревожное впечатление. А вы не пробовали изменить круг общения?» А если серьезно: на каком основании сделан вывод о близости к краху?

Я в экономически сознательном уже возрасте пережила все кризисы с 1991 по 2014 год. Да, произошла девальвация, но меньше, чем в 2014–2016 годах. Да, доля кредитов выросла, и мы ожидаем ухудшения их качества. Но об этом известно и Центробанку с министерством финансов. Безработица выросла, но не до уровня 90-х.

Ситуация неспокойная. Однако у страны достаточно резервов, которые почти нетронуты. Бюджетный дефицит, который увеличился из-за коронакризиса, по-прежнему один из самых низких в мире. Ну а если в регионы будут приходить инвестиции, значит, хаосу не бывать.