«Повторение чернобыльского сценария на Запорожской АЭС исключено»

Геополитика и новости с передовых заменили собой всю остальную повестку, и люди не отрываются от экранов. Одна из самых острых тем, которая обсуждается не только в СМИ, но и в повседневных дружеских разговорах – ситуация вокруг Запорожской АЭС, которая может грозить повторением чернобыльской катастрофой. «ПН» решил разобраться, оправданны ли эти опасения, и договорился об интервью с Юрием Яненко, который 40 лет проработал в атомной промышленности, побывал на всех советских АЭС и одним из первых приехал в Припять на ликвидацию последствий взрыва реактора. Ниже – ответы специалиста на наши

– Юрий, расскажите, где именно вы работали и что входило в ваши обязанности?

– Я начинал свою карьеру в НПО «Энергия» с должности инженера. Сегодня эта организация известна под названием «Росатом». Одним из ее крупнейших подразделений является «Концерн «Росэнергоатом». Долгие годы я занимал в ней должность начальника отдела по обращению с отработавшим ядерным топливом.

– Объясните для наших читателей, как устроена работа атомных станций.

– Сначала на атомную станцию поставляется свежее топливо, как правило, окись урана. Оно не неопасно для человека до тех пор, пока не попадет в ядерный реактор. А вот уже в реакторе происходит непосредственно ядерная реакция: топливо выделяет тепло, туда подают воду, под высокой температурой она превращается в пар, а пар – в электроэнергию. Обычно топливо работает в реакторе чуть больше года. После этого его необходимо вынуть дистанционными захватами и поместить в бассейн с водой. Там оно пролежит еще около трех лет. За это время уровень излучаемой им радиации снизится, и его можно транспортировать на перерабатывающие заводы. Из отработавшего топлива получают много ценных материалов, которые используются, например, в микроэлектронике.

– Если атомные станции работают по строгим правилам, что же тогда случилось на Чернобыльской АЭС? Как быстро вы узнали об аварии, ведь ситуация замалчивалась практически трое суток?

– Сотрудники атомной промышленности узнали об аварии моментально. Мы понимали, что дела обстоят не очень хорошо, так как произошел выброс в воздух, но удаленно было сложно оценить масштаб трагедии. В ночь взрыва я находился в командировке в Латвии, и меня практически сразу отправили оттуда в Чернобыль.

К трагедии привела череда событий. В частности, проводились испытания, где проявил излишнюю самонадеянность директор станции – Виктор Брюханов. Вообще в работе АЭС очень важно, чтобы каждый человек выполнял строго отведенную ему роль и весь механизм работал безупречно. К сожалению, там это правило не выполнялось.

– Что вы увидели, когда оказались в Припяти? И в чем заключалась там ваша работа?

– Увиденное стало для меня сильным эмоциональным потрясением. К моменту, когда я приехал в Припять, весь город уже полностью эвакуировали и огородили проволокой. Внутри этого периметра была пустота – даже кошки и собаки пропали. Их умертвили, потому что шерсть животных очень сильно притягивает радиоактивную пыль, и они попросту превратились в опасные источники радиации. На балконах домов я видел белье, которое кто-то вывесил сушиться, и оно осталось там навсегда. Жизнь замерла в один момент.

Из людей там могли находиться только специалисты атомной промышленности, которые по крупицам собирали информацию о случившемся. Я работал сменным руководителем комплексной экспедиции ВНИИ АЭС и занимался радиационным контролем. В частности, собирал данные об облучении персонала, о радиационных загрязнениях водоемов, лесов и почвы.

– Несмотря на серьезную аварию, работу ЧАЭС полностью остановили лишь спустя 14 лет, в 2000 году. Была надежда восстановить работу оставшихся трех реакторов?

– После взрыва все блоки были полностью остановлены. Все силы были брошены на четвертый реактор, чтобы максимально изолировать его от всех остальных. Для этого его накрыли мощной герметичной конструкцией, которая минимизировала распространение радиационной пыли. Еще через полгода стали запускать первые три реактора, но этот запуск можно считать формальным. Их эксплуатация требовала огромных затрат: нужны были специалисты, особые условия подъезда к станции и входа в нее, так как окружающая территория была облучена.

Сейчас на ЧАЭС находятся только дежурные специалисты, которые следят за тем, как меняется уровень радиации. До сих пор периметр зоны отчуждения не изменился и составляет 30 км. Думаю, что жить там можно будет только через сотни лет.

– Если атомные станции несут такие серьезные угрозы, почему нельзя заменить их альтернативными источниками? Например, после Чернобыля в Северной Америке и Западной Европе с 1986 по 2002 годы не было построено ни одной АЭС.

– Здесь есть разные мнения. Так, Германия в середине 90-х годов приняла решение, что больше никогда не будет строить атомные станции. Этой зимой у них должны были прекратить функционировать три последние атомные станции, которые дорабатывали свой срок эксплуатации, но их работу было решено продлить. Увы, от АЭС трудно отказаться, так как нет достойной альтернативы. Газовые, угольные и мазутные станции выбрасывают в атмосферу огромное количество вредных веществ

– Какие новые меры безопасности были введены после чернобыльской аварии?

– Все атомные электростанции должны были установить контайменты на каждый реактор. По сути, это огромная герметичная бетонная коробка, которая закрывает реактор и не пропускает наружу вредные вещества при возникновении внештатных ситуаций. Кроме того, теперь внутри реакторов не работают люди, все происходит автономно, а управление ядерной реакцией ведется из спецкорпусов.

Столь же высокие требования предъявляются и к контейнерам, в которых перевозят отработанное топливо. Например, если поезд движется со скоростью 180 км/ч и врезается в скалу, то из контейнера с отработанным ядерным материалом не должны просочиться даже газообразные радиоактивные продукты.

– Что представляет собой Запорожская АЭС сегодня и может ли в условиях СВО там повториться чернобыльский сценарий?

– Запорожская АЭС – самая крупная в Европе. У нее шесть реакторов, их общая мощность выше, чем когда-то выдавала Чернобыльская АЭС. Сначала на ЗАЭС были полностью остановлены четыре реактора, еще два работали на минимальных мощностях. Этого хватало, чтобы обеспечить теплом город Энергодар, который является аналогом Припяти. 24 ноября было принято решение об остановке всех реакторов на всех атомных станциях Украины.

Повторение чернобыльского сценария там исключено, так как каждый реактор закрыт контайментом и с ним ничего не случится, даже если на него упадет самолет весом до 20 тонн. Чтобы повредить контаймент, нужно выпустить пять или десять ракет строго в одну и ту же точку, что, как вы понимаете, нереально.

– Но удары могут вестись не только по ядерным реакторам. Под прицелом находятся хранилища отработанного топлива, спецкорпуса со свежим топливом, подводка электроэнергии. Насколько опасны их повреждения?

– Отработанное топливо представляет собой высокоактивные отходы. Это могут быть, например, металлы, куски труб и прочее. Если по ним попадет снаряд, то катастрофы не будет. Они разлетятся на несколько метров, их сможет собрать робот, и территория будет чистой. Никакой радиоактивной пыли и облучения людей из-за этого не произойдет.

По спецкорпусам со свежим топливом стрелять не имеет смысла, поскольку это просто разрушит чистый, нерадиоактивный металл. Что касается электричества, то даже если оно будет перебито, то в ход пойдет резервное питание – дизельные генераторы.

– То есть реальной угрозы для Запорожской станции нет?

– Безусловно, существуют риски при нарушениях в работе системы, но ядерного взрыва точно не случится. Кроме того, МАГАТЭ прилагает все усилия, чтобы создать вокруг станции зону безопасности, прекратить там боевые действия и обеспечить надежную работу ПВО.

– Еще одна тема, которая вызывает у многих панику, – применение «грязных» бомб. Как они устроены и действительно ли являются оружием массового поражения?

– Я бы не стал называть «грязную» бомбу оружием массового поражения. Она представляет собой бочку, начиненную высокоактивными веществами – трубами, кусками аппаратуры, металлами и динамитом, с помощью которого ее и взрывают. Радиус распространения начинки зависит от мощности бомбы и состава радиоактивных отходов и может составлять от нескольких десятков до сотен метров. При этом здесь опять же нет радиоактивной пыли, которая может попасть в атмосферу. После взрыва достаточно собрать все радиоактивные элементы и засыпать место взрыва песком или положить асфальт. Стоит отметить, что использование «грязных» бомб не только неэффективно, но и крайне затратно, так как для их изготовления и приведения в действие требуется много людей и специальной техники.