Ренц, Коган, Янковская и другие о своей кончине
Минувшая неделя всколыхнула старые страхи россиян – после террористического акта в петербургском метро пользователи соцсетей начали дружно делиться своими фобиями. Довольно быстро массовая дискуссия мигрировала от обсуждения возможности погибнуть от действий террористов на транспорте к рассказам о других страхах. На этот счет психологи говорят следующее: «Чтобы победить свой страх, нужно идти в него». Поэтому «ПН» решил задать своим читателям сложный вопрос.
Николай РЕНЦ, главный врач тольяттинской городской клинической больницы № 5, депутат Самарской губернской думы:
– В первую очередь долгой смерти, обстоятельства которой будут обременять моих родных и близких. Также я боюсь смерти в беспамятстве.
Михаил КОГАН, директор ЗАО «Резервные технологии»:
– Вопрос действительно сложный, потому что на эту тему стараешься не задумываться. Что ж, наверное, я больше всего боюсь ранней смерти, так как у меня ребенок только-только пошел в первый класс, и моя преждевременная кончина сильно помешает его развитию и становлению как в духовном плане, так и в материальном. Безотцовщина – этого никому не пожелаешь. Конечно же, есть страхи и по поводу терактов на транспорте. Причем опасаюсь взрывов не в европейских аэропортах, где зачастую нет никаких рамок, а в российских, оборудованных всеми мыслимыми устройствами, но с неизвестным человеческим фактором.
Ирина ЯНОВСКАЯ, директор Волжской картинной галереи:
– Я не боюсь смерти. Хотелось бы только успеть попрощаться с близкими, произнести пару не слишком навязчивых наставлений сыну и внукам. Я согласна с мудрецом, сказавшим, что каждый человек должен жить так, как будто сегодня его последний день на Земле. Жаль, это не всегда получается. Но я буду стремиться.
Алексей КОРШУНОВ, управляющий ООО «Тольяттинский АО «Банк Агророс»:
– Собственной смерти – никакой. Не хотелось бы только долго болеть, мучиться и доставлять родственникам какие-либо неудобства.
Александр БЕЛОКОПЫТОВ, директор канцелярского центра «Дава»:
– Уже никакой смерти не боюсь. Я перенес восемь операций. Мне ставили смертельный диагноз – опухоль спинного мозга, последствия травмы 20-летней давности. Теперь умирать не страшно: вырастил пятерых детей, всего, чего хотел от жизни, в общем-то, добился.
Валерий МЕРКУЛОВ, ВИЧ-активист:
– Как вы понимаете, человек с моим диагнозом проходит все стадии принятия. Моя миссия – помочь другим людям жить со своей болезнью, находить поводы для радости, но при этом держать все дела в порядке, чтобы не доставлять хлопот наследникам. На мой взгляд, человек с ВИЧ острее чувствует и ценит каждую минуту жизни, чем обычные люди, проживающие бесконечный День сурка.
