«Если есть цель что-то реально сделать в IT, надо ехать в Креминиевую долину»
Бывший автор «ПН», а сегодня создатель нескольких успешных IT-проектов Дмитрий Власов в интервью «ПН» рассказывает о том, почему развивать IT-стартапы лучше в Кремниевой долине, объясняет, что именно тормозит в России приход прогрессивных технологий, и размышляет о вероятности восстания машин.
– Дмитрий, традиционный вопрос: что составляет твой бэкграунд?
– Начинал я в «Понедельнике», а окончил ТГУ: хотел поступать на журналистику, но потом передумал и учился на факультете математики и информатики. Одно время у меня был «вечный конфликт» с главредом «ПН» Андреем Саймаковым. Он говорил: «Бросай свое дурацкое программирование, начни писать». А я думал, что мне больше все же интересна техническая сторона этой жизни.
– То есть образование в ТГУ стало неплохой базой, на которой ты смог достроить все остальное. Где получал допобразование?
– Да, в ТГУ вполне достаточное образование. И не могу сказать, что в Москве оно сильно лучше – это не так. Сейчас в онлайне есть абсолютно все, и допобразование люди получают самостоятельно: можно посмотреть все курсы Массачусетского университета, курсы Стэнфорда, Принстона. Мне кажется, во всем мире так.
– Когда ты первый раз поехал в Америку?
– В 2010 году. У меня в США родственники живут. Поехал на полтора месяца, чтобы понять, что же там происходит.
– И что там происходило?
– Было очень круто, хотя место, куда я попал, – это совсем не та Америка, которую мы себе представляем. Так, небольшой городок в Коннектикуте.
– Помню, ты тогда высказывал мнение, что если куда и переезжать, то только не в Штаты.
– Да, так и было. Но сейчас я понимаю, что Америка – она очень разная. У них есть много больших городов, где живут совсем не так, как в маленьких. Я был в Лос-Анджелесе, Сан-Франциско, Нью-Йорке. Когда потом приезжаешь в деревенскую Америку, понимаешь, что там живут совсем по другим правилам.
– Давай поговорим о твоих IT-проектах. Не так давно продукт вашей компании попал в топ-50 по версии РБК. Это так?
– Не совсем. Мы развивали в Тольятти компанию «33 Бита», в которой разрабатывали несколько приложений. Это было в 2012 году: еще до «инстаграмовской эпохи» мы делали продукты типа Instagram. Например, разработали приложения «Крутые места вокруг» и «Умный дейтинг». Выстрелило тогда приложение Soulmater: информацию для него мы брали из соцсетей, анализировали и пытались найти человека, который бы думал так же, как ты. Все это мы делали с Максом Гончаровым и Андреем Кяшкиным и с ними же создали нашу текущую компанию 4Taps. Сейчас Макс руководит другой компанией Cherry Labs, а мы просто немного помогаем ему с технологиями. И как раз Макс был на обложке РБК в мае.
А с проектом Soulmater мы поехали на полтора месяца на акселерацию в Лос-Анджелес. На тот момент в компании работали всего четыре человека: все с техническим бэкграундом, все программисты или математики. Это был прикольный опыт.
– Расскажи подробнее.
– Мы жили в кампусе университета. Там было как в настоящем инкубаторе: каждый день ходили на занятия, каждую неделю туда кто-то приезжал с выступлениями. Например, выступали основатель MySpace, сооснователь Tinder. Очень интересный опыт. Мы общались с человеком, который дал на IT-проект $100 тыс., превратившиеся у него потом в $50 млн. Познакомились со студентами, которые реально что-то делают, и с некоторыми из них мы до сих пор работаем. Например, с одним таким человеком последние три года делаем проект ClutchPoints – один из популярных сегодня в Америке спортивных продуктов для фанатов NBA, NFL, MLB. У сайта порядка 2 млн посетителей в месяц, у предложения – 150–200 тыс.
– Есть мнение, что айтишника в Штатах можно узнать по дресс-коду.
– Конечно. Мы как-то пришли в IT-департамент крупной компании устанавливать приложение. И у всех там был одинаковый дресс-код: серая майка, кроссовки New Balance, у всех айфоны, 13-дюймовые макбуки и термосы с водой. И почти все носят Apple Watch.
– Во что превратился Soulmater после акселерации?
– Честно говоря, ни во что. Мы довели его до состояния, при котором он даже приносил нам деньги, там было до 50 тыс. пользователей в неделю. Он реально работал, и мы долго пытались привлечь к нему нормальные инвестиции. Потом увидели, что на заказной разработке поднимаем в пять раз больше, чем нам приносил Soulmater, и поняли, что надо его, скажем так, отпустить.
– А что ты со своей командой делаешь сейчас?
– Сейчас у нас есть компания 4Taps, в которой работает 14 человек. У нее два больших направления – разработка мобильных приложений и софт, который автоматизирует работу 3D-печати. Софт про 3D в основном моя стезя. Здесь работаем с американской компанией DigiFabster, у которой есть хорошие платящие клиенты, DigiFabster помогает им автоматизировать бизнес. Большой такой B2B-проект.
– А не пытался сделать мобильное приложение для какой-нибудь российской компании?
– Был такой опыт: как-то мы пытались выйти на «МегаФон». Делали для него Pokemon Go – там вишенки были разбросаны вокруг офисов «МегаФона». Но это такая боль. С тех пор мы стали больше ориентироваться на Запад.
– Почему?
– Потому что мы больше ориентированы на стартапы. Для них здесь более комфортная атмосфера: ты можешь быстро сделать продукт, быстро его выпустить и – главное – можешь управлять им вместе с конечными пользователями. А в корпорациях ты должен убедить не только головной офис компании, но еще и кучу других людей, как этот проект надо делать. Сейчас мы создаем приложение для одного крупного московского девелопера, который занимается строительством жилья. И это тяжело. В такой ситуации понимаешь, что твоя конечная цель – понравиться не пользователям, а менеджеру и руководителю.
– То есть в России все так медленно развивается из-за внутренних барьеров?
– Да. В стартапе ты зависишь от того, какой продукт сделаешь. Сделал стремный – надо его быстро поменять, пока есть деньги. Деньги кончились – все, ты умер. А в корпорации сидишь на зарплате и никуда не торопишься. И тот, кто может тебя уволить, – это твой начальник. Поэтому именно начальнику ты должен показать, какой у тебя классный продукт. И поэтому мы видим, как мало на самом деле в крупных корпорациях крутых продуктов. Чтобы сделать что-то выдающееся, надо реально иметь свободу. То, что Сбербанк смог сделать Сбербанк-онлайн, – это вообще чудо.
– Какое, по-твоему, оптимальное число людей должно работать в IT-компании?
– Смотря что она делает. Считается, что в идеальном стартапе должно быть три человека – хакер, хипстер и хастлер. То есть программист, дизайнер и бизнес-чел. Может быть и шесть человек, но как только их становится больше десяти, это уже подразумевает какое-то управление.
– В последнее время много молодых российских айтишников переезжают в Америку. С чем это связано?
– На самом деле в Штаты приезжают отовсюду. Причем 90% крутых продуктов делают даже не в Америке, а в радиусе 50 миль от центра Сан-Франциско.
Можно спорить, что и в Израиле много всего происходит, и на востоке Штатов, но, по сути, все самое интересное все еще создается именно в Кремниевой долине. У меня есть знакомые, которые сначала уехали из России в Берлин, а оттуда перебрались в Штаты. Они объясняют это так: все очень медленно, не у кого поучиться, все на соцгарантии, «на расслабоне». И вся Европа так живет. А приезжаешь в Америку – там все вкалывают. И это реально круто. Если ты ставишь цель что-то сделать, то там хорошая атмосфера. У нас в России тоже все вкалывают, но тут банально нет венчурных денег.
– Дай совет, какой технический язык лучше всего учить молодым программистам?
– Я бы мог, конечно, сказать, Go или Python, но это будет не совсем правильно. Лучше всего учить русский и английский.
– В каком смысле?
– Дело в том, что у программистов есть когнитивная проблема: я вижу множество людей, которые могут программировать, но с ними невозможно коммуницировать – они просто не могут сформулировать вопрос или ответ. И с такими людьми, какими бы они ни были гениальными, лучше не иметь дела. Если человек знает русский, но не знает Python и при этом умеет учиться, он гораздо лучше выучит любой язык программирования, чем тот, кто изначально знает Python, но имеет проблемы с общением.
– Как ты решаешь коммуникационные проблемы с такими людьми?
– У меня в компании есть такие. С ними тяжело. Здесь один способ – терпение.
– Дим, а когда произойдет восстание машин?
– Оно не произойдет. Восстание людей произойдет гораздо раньше. Если еще большее количество машин будут делать ту работу, которую делают люди, то человечество восстанет раньше. И это большая ошибка – пессимистично смотреть на будущее: на машины, искусственный интеллект. Есть масса областей, в которых не хватает людей, и будет прекрасно, когда водители перестанут водить машины – через какое-то время они начнут делать что-то еще.
– Ты уезжаешь в США навсегда?
– Чтобы уехать навсегда, надо поставить такую цель. Я переехать пока не готов. Вот Макс (тот, что с обложки РБК), переезжает. Я вижу, как он это делает, и это непросто. Я пока просто буду приезжать в Штаты, чтобы что-то делать.
