«Наш проект появился на свет задолго до беспилотного бума»
Компания «Аиралаб Рус» хорошо известна тем немногочисленным тольяттинцам, которых волнуют вопросы экологии, как активный участник программы «Умный город», а также разработчик современного оборудования, позволяющего мониторить состояние воздуха. А вот о таком ее проекте, как водный дрон, мало кто знает. Исполнительный директор исследовательского центра робототехники «Аиралаб Рус» Иван Петров в большом интервью рассказал «ПН» о возможностях беспилотника и перспективах его использования.
– Иван, мы основательно подготовились к интервью, поэтому уже хорошо знаем, чем занимается ваша компания, а наши читатели пробежали глазами вступление и поняли только то, что вы делаете какие-то водные беспилотники. Объясните, пожалуйста, такие аппараты — просто модная тема или реальная потребность? Чем вы занимаетесь сейчас?
– Мы точно не следовали моде: проект появился на свет задолго до беспилотного бума – в 2018 году. Все начиналось как стартап и большая авантюра, поэтому водный дрон создавался в качестве эксперимента, как поиск с заранее неизвестным ответом, а не как коммерческий продукт. Было решено создать первое беспилотное судно, которое могло бы проводить анализ воды прямо на борту и при необходимости передавать эти данные по месту назначения. В то время подобные технологии начинали стремительно развиваться. Сложилась ситуация: уже можем, но еще не делаем. Мы решили ее исправить.
Cегодня «Аиралаб Рус» специализируется на IT-технологиях для промышленных и индустриальных компаний. Мы по-прежнему проводим много поисковых исследований. В какой-то момент в сфере наших интересов оказались экологические вопросы — сбор, передача и хранение данных об экологической ситуации на том или ином объекте.
– Что показало первоначальное использование вашего аппарата?
– Сначала мы восприняли задачу создания такого дрона как легко реализуемую. Однако быстро выяснилось, что это очень сложно и дорого: имеющиеся технологии отвечают не на все вопросы, которые хотелось бы задать. То есть они проводят не полный анализ воды, а только ограниченный спектр. В тот момент кому-то могло показаться, что наш эксперимент получился интересным, но бесполезным. И еще несколько лет аппарат у нас использовался исключительно в научных целях. Так, в Санкт-Петербурге мы занимались исследованиями качества воды в каналах совместно с питерскими институтами. Продолжалась эта история ни шатко ни валко несколько лет, пока отечественные разработки не стали резко востребованными.
В 2020 году случилась экологическая авария на «Норникеле» – разгерметизация бака с дизельным топливом на ТЭЦ. В итоге произошла одна из крупнейших в истории утечка нефтепродуктов в арктической зоне, что создало серьезную угрозу для северной экосистемы. А все потому, что разлив поздно обнаружили.
После этой аварии мы начали взаимодействовать с «Норникелем», обкатывать свою платформу на его объектах. Ездили на Север – в Норильск, в Мурманск – с разными версиями наших дронов, чтобы прямо на арктических озерах опробовать алгоритмы работы. Так начал проявляться интерес к аппаратному мониторингу водоемов.
– Как это работает на практике?
– Сегодня почти все российские промпредприятия обязаны контролировать свое экологическое воздействие, и делается это зачастую не один раз в неделю. А теперь давайте расскажу, как обычно берутся пробы воды и производятся анализы.
Лаборант, а то и несколько человек надевают резиновые сапоги, берут с собой колбочки, едут на водоем, садятся в лодку, выплывают, наполняют сосуды водой, запечатывают. Потом отправляют их в лабораторию. И дня через три получают результаты исследования. Все это очень долго, хлопотно и, как оказалось, дорого. Одна компания посчитала затраты – получилось, что они только на забор воды тратят несколько сотен тысяч рублей в год.
– Но пока производится забор воды и делаются анализы, положение дел может существенно измениться…
– Именно так. Сегодня такая же ситуация складывается в Тольятти с работой мобильной лаборатории. Жители пожаловались на смог в квартале, но пока лаборатория приехала, пока сделала замеры, ветер все выбросы разогнал.
– В чем принципиальное отличие работы вашего водного дрона?
– В его мобильности и оперативности. Беспилотный аппарат путешествует в багажнике машины, например «Нивы». Для его сборки и подготовки к работе требуется совсем немного времени – там всего три узла. После этого дрону задают команды, на каком расстоянии от берега брать воду, на какой глубине. Бывают разные требования: например, беспилотник должен подождать три минуты, прежде чем поднимать пробы наверх.
После того как выполняются все необходимые манипуляции, аппарат автоматически генерирует протокол исследования, в котором указывается, где, когда и кем делался отбор. При самом простом варианте после этого судно возвращается к человеку, и тот отправляется в лабораторию делать необходимые анализы. Но при необходимости дрон снабжается датчиками, которые могут произвести анализ воды на месте и оперативно переправить данные.
– У меня есть два простых и очень конкретных вопроса. Сколько стоит ваш дрон? Сколько он будет служить потребителю?
– Самая дорогая составляющая беспилотника – это датчики. Комплект оборудования для экспресс-анализа даже российского производства может стоить от 5 до 10 миллионов рублей. При этом сам дрон, который уже позволил лаборатории радикально снизить трудозатраты на отбор проб, без анализа на борту, обойдется примерно 1,8 миллиона по текущим ценам. За эти деньги вы получаете высокотехнологичного робота, который будет исправно работать семь-восемь лет.
– Сколько в России на сегодняшний день предприятий, которые в той или иной мере заинтересованы в технологиях, которые вы готовы предложить?
– Точно сказать трудно, но, думаю, заинтересованных компаний десятки тысяч. И это не только промышленные гиганты, но и образовательные, научные учреждения, госорганы. Показательный пример – проект 2023 года, когда по заказу правительства Волгоградской области наш дрон проводил исследования качества воды бассейна Волги, Ахтубы и мелких водоемов региона.
– Сегодня беспилотники – актуальная тема для СВО. Новые технологии пытаются приспособить под текущие задачи. Можно ли применять ваши водные дроны для военных целей?
– Любой продукт создается для определенных задач. Дрон, который разработали мы, предназначен для гражданского использования, а именно – для экологического мониторинга. У него нет многих свойств, которые принципиально важны военным. И наоборот, он отвечает требованиям, регламентам, ограничениям, которые совершенно не актуальны для военных целей. Так что наш проект вряд ли пригодится Минобороны.
– По вашему мнению, когда проект может дорасти до промышленных масштабов и есть ли такая цель? Может быть, вы для каждого конкретного заказчика будете собирать свой дрон?
– Пока так оно и есть – мы делаем кастомные дроны под конкретных клиентов. Однако, мы все ближе к серийности, поскольку нашли «боль клиента», которую наши дроны решают революционным образом. Мы облегчаем работу предприятий и экономим их деньги.
– Актуальная и важная тема — разлив мазута в Черном море. Ваш дрон может помочь при возникновении таких аварий?
– Наши дроны — это малый речной флот. Он задачи на море в принципе решать не может. Ликвидацию мазута без больших судов с специализированным боновым оборудованием не решить.
Но есть традиционная волжская боль – сине-зеленые водоросли. Мы прорабатываем проект, в котором дроны смогут выполнять задачу их автоматизированного сбора. Собирать водоросли надо, когда они только-только всплыли на поверхность. Бессмысленно гонять большое судно, потому что техника сожжет больше топлива, чем соберет водорослей. А дрон может справиться. Но в этом комплексном проекте нужно проработать не сколько вопрос сбора, сколько вопрос утилизации водорослей.
– В финале не обойдемся без очевидного вопроса — какие новые проекты намечены на будущее?
– На нашу компанию по сложной траектории вышли специалисты нефтетранспортной организации, обслуживающей трубопроводы, в том числе и под водой. Их требуется регулярно мониторить – от врезки, повреждений и прочих неприятностей. Раньше компания использовала для этого американские роботы, но сейчас их обслуживание невозможно. Нам поступил запрос на создание аналогичной российской техники.
Так что сейчас мы параллельно со своими основными задачами занимаемся обратным инжинирингом. Но когда ты четко видишь, что это востребовано, то минуешь годы слепого поиска: по прямому запросу двигаться к цели быстрее. Такой подход очень облегчает жизнь разработчикам.
