Во что превращаются богатства российской элиты

На минувшей неделе социальные сети обошло шокирующе видео, снятое, как утверждалось, на одном из московских складов – набитое до потолка деньгами помещение со следами пожара. Дело якобы происходило во время обыска у сенатора Арашукова, денег оказалось столько, что их даже сжечь не смогли. Новость оказалась фейковой, видео снято в Голландии и к Арашуковым отношения не имеет, но это уже неважно. Богатства российской элиты всегда превращаются в лежащие бесполезной горой сокровища. Почему?

Кадры оперативной съемки несметных богатств давно уже стали обязательным элементом телесюжетов о задержании очередного коррупционера – министра, генерала полиции, губернатора, мэра. Миллиард рублей наличными был найден при обыске у губернатора Сахалина Хорошавина. У сотрудницы Минобороны Евгении Васильевой была обнаружена 51 тыс. изделий из драгоценных камней. У бывшего главы Федеральной таможенной службы Андрея Бельянинова нашли 11 картин XVIII века. У полковника полиции Дмитрия Захарченко дома оказалось 8 млрд рублей. Закономерно возникает вопрос: зачем им столько?

«Деньги дают им ощущение полноценности, невероятной силы. Причем даже в том случае, если они просто лежат в подвале мертвым грузом», – говорит «Комсомольской правде» психолог Максим Свиридов. И он неправ – психология тут вообще ни при чем.

Мы имеем дело с превращением денег в сокровище, причем сокровище не как архетипическую гору золота, на которой спит дракон Смауг, а сокровище как марксистский термин. Еще в позапрошлом веке это явление было изучено и описано Карлом Марксом в его «Капитале»: «В начальный период товарного обращения в деньги превращается лишь избыток потребительных стоимостей. Таким образом, золото и серебро сами собой становятся общественным выражением избытка или богатства. Эта наивная форма накопления сокровищ увековечивается у таких народов, где традиционному и рассчитанному на собственное потребление способу производства соответствует прочно установившийся круг потребностей. Это мы видим, например, у азиатов, особенно у индийцев».

Индийцы закапывали свое золото и серебро в землю, а российская элита складывает наличность в специальные комнаты. Или обращает в высоколиквидные вещи: драгоценности, картины, недвижимость. Они строят дворцы, покупают очень дорогие машины, картины, часы, тысячи галстуков и туфель, а денег все равно остается много. И деньги превращаются в сокровище.

Это означает только одно: в России на самом деле так и не построили капитализм. Понятие частной собственности ничего не значит, в любой момент все могут конфисковать силовики по реальному или надуманному обвинению. Независимого суда, который разберется и защитит собственность, в России нет, а независимую прессу, которая придаст огласке несправедливость происходящего, дотаптывают, да и сообщать о случившемся некому – нет гражданского общества.

В этих условиях только и остается, что складывать наличность в коробки из-под обуви да регулярно радовать себя новыми часами, машинами и кинжалами. «Для варварски примитивного товаровладельца, даже для западноевропейского крестьянина, стоимость неотделима от формы стоимости, и потому накопление сокровищ в виде золота и серебра является для него накоплением стоимости», – пишет Маркс.

Невозможно представить, что в домах Билла Гейтса или Марка Цукерберга есть комнаты, доверху набитые долларами. При капитализме деньги не лежат сокровищем, они работают – инвестируются и приумножаются. Например, Билл Гейтс инвестирует в разработку технологии безотходных туалетов – это перевернет коммунальную инфраструктуру мира, сделает Билла еще богаче и принесет пользу всему человечеству.

Российская элита в своей массе лишена возможности инвестировать свои сокровища куда-либо. Деньги, как правило, нажиты преступным, коррупционным путем, а то, что отмыто, все равно не так просто теперь вывести за границу – действуют западные санкции, да и российский капитал как таковой сейчас токсичен, на Западе с ним стараются не связываться.

Окаменевая в сокровищах, деньги перестают крутиться, возвращаться. Отсюда недостаток средств, отсюда бедность. Представьте, что собственник вашей организации забирает всю выручку –  организация обанкротится. Именно это произошло с Францией в 1720 году – ее поразил невиданный финансовый кризис, причем деньги-то в стране были, но они лежали в частных сундуках. Страна с самой богатой в мире аристократией, которая ввела в Европе моду на роскошь, в один год стала банкротом. Второй точно такой же кризис, разразившийся в 1789 году, окончился Великой французской революцией.

Французские феодалы не инвестировали деньги в науку, не внедряли мануфактуры и прочие инновации, они собирали деньги с подданных и вкладывали их в предметы роскоши. Точно так же представители российской элиты сегодня, получив миллиардный бонус с какого-нибудь автозавода, покупают на него новые часы.

Примечательно, что Россия (вернее, ее богатейшие представители) является сегодня крупнейшим потребителями товаров роскоши, но при этом ни одного такого товара в России не производится. Не существует элитных российских часов, брендов одежды, телефонов, чемоданов, нет автомобилей премиум-класса, нет элитных российских драгоценностей, обуви – все импортное. То есть даже та часть сокровищ, которая превращается в товар, утекает из страны.

В современной России новодельных дворцов больше, чем было в царской России. И в каждом, вероятно, есть комната, набитая «мертвыми» деньгами, металлом и камнями. Это деньги, которых не хватает экономике, потерянные инвестиции, несозданные стартапы, невнедренные инновации. Люди, которые осознают масштаб проблемы, не первый год говорят об амнистии таких капиталов, их легализации с целью возвращения в экономику. Потому что вариантов немного: сокровища будут конфискованы либо медленно разбазарены наследниками.