«Над пространством города должны работать профессионалы»

Минувшим летом проект известного в городе архитектора Александра Колоярского, отель-бутик «Кокон», был назван лучшим строительным объектом Тольятти. В большом интервью «ПН» мастер рассказывает о нюансах работы над отелем, поднимает проблемы, которые препятствуют созданию в нашем городе благоприятного социального пространства, говорит об особенностях современного интерьера и объясняет, почему Тольятти еще долго не сможет стать самым прекрасным городом на земле.

– Александр Николаевич, у вас, наверное, много наград в области архитектуры?

– Две. И обе я получил на фестивале «Архит». Первую в 2006-м, за проект храма в Севрюкаево. Я его нарисовал в духе древнего деревянного зодчества, и жюри оценило эту работу. Сегодня многие критикуют современную храмовую архитектуру за обилие блеска и золота. А в моем проекте церковь деревянная, серебристо-седая, сдержанная.

Вторая награда в 2011 году – за частный дом на берегу реки. Это минималистичное здание, почти без декора, композиция которого построена на соотношениях деталей и целого. Перетекающее внутреннее пространство, подчиненное логике жилья, было поддержано зенитным фонарем в зоне столовой. Прошли многие годы, и хозяева делят со своими гостями радость от созерцания облаков, солнца, звездного неба, которые сквозь этот фонарь вошли в их дом, стали частью интерьера.

– А сколько времени заняла реализация проекта «Кокон» от первых эскизов до строительства?

– Первые мысли и рисунки появились в конце 2009 года. Мы с заказчиком были настроены на одну волну. Это очень важный момент, так как недоверие возникает, как правило, от недопонимания.

Каждый раз, помимо функциональных, я пытаюсь ставить перед собой композиционно-образные задачи. В этот раз мне хотелось поэкспериментировать с пространством и светом, графикой теней и глубиной отражений. Во время поисков окончательного решения я прорабатываю пять-шесть вариантов, которые идут в корзину. В окончательной редакции внешнее пространство просочилось сквозь наружные стены внутрь объема, слегка «размыло» его (отсюда ломаные линии стен). Экстерьер и интерьер стали равнозначными. В результате появился внутренний дворик-улочка. Такого масштаба очень не хватает Тольятти. Подобные маленькие улочки и дворы я видел в Италии, Испании, Греции. Честно говоря, не был до конца уверен, что заказчик поддержит идею. А он ее увидел и поддержал, за что я ему безмерно благодарен.

– Что было потом?

– После создания эскиза прошло довольно продолжительное время. Возникли проблемы с получением разрешения на строительство, и мне пришлось защищать свой проект в администрации. Оказалось, что главная претензия смешная: по документам следует один дом, а чиновнику показалось, что их там два. Я говорю: дом один, просто разделенный. Нет, говорит, два дома. Начали словари открывать, изучать, что такое дом, что такое два дома, что такое здание, может ли здание состоять из двух объемов. Какие-то юристы подключились. В общем, бюрократы затягивали нам работу.

– А вы бы сами хотели остановиться в этом отеле?

– Скажу честно, все объекты я проектирую как для себя. У меня есть внутреннее убеждение, что если будет комфортно мне – значит будет комфортно всем. В целом все получилось, как задумано.

– Довольно неожиданно, что такой авангардный проект смог в нашем городе получить премию. Вы не находите?

– Могу сказать, чья это заслуга. Проект поддержал главный архитектор города Аркадий Анатольевич Шишкин. Так получилось, что до него мало кто из коллег интересовался моими проектами, а он проявил интерес. Пару лет назад я привез Шишкина в строившийся тогда «Кокон». И получил одобрение. А этим летом он предложил выдвинуть проект на конкурс. И объект стал победителем.

– Давайте поговорим о нашем городе. Некоторые архитекторы высказывают мнение, что спасти Тольятти в эстетическом плане уже невозможно – только сносить и строить заново.

– А у кого такое мнение? Те, кто это говорит, скорее всего не архитекторы. Одна из градостроительных проблем нашего города – люди, называющие себя архитекторами, на самом деле ими не являющиеся. Представьте себе это в здравоохранении, чтобы, например, ветеринары лечили людей – ужас! Еще одна проблема – удаленность архитекторов от принятия градостроительных решений. Ведь, согласитесь, цель инвестора – заработать деньги, в то время как задача архитектора – создать функционально правильную, социально сбалансированную, дружелюбную, эстетически выверенную среду обитания.

– Но ведь инвестор несет определенные риски и, прежде чем вкладываться в строительство, изучает рынок, поэтому и вносит свои коррективы в проект. Как же его исключить?

Несколько лет назад я пытался объяснить инвесторам, что нельзя проектировать «гетто» в 16 этажей, 18 подъездов и при этом из сплошных студий. Они тогда отвечали так: «Мы идем навстречу покупателям, у них мало денег. Мы знаем, что нужно рынку, изучили спрос, а ты ничего в этом не понимаешь». Я не пророк и не ясновидящий, просто европейский, американский, латиноамериканский, да и весь мировой опыт показывает, что такие дома-гетто в скором времени превращаются в очаги социальной напряженности, становятся носителями общественных недугов. Решаются эти проблемы «хирургическим путем» – сносом строений и переселением граждан. За счет налогоплательщиков, кстати.

– Над чем работаете сегодня?

– Несколько лет назад начал заниматься интерьерами. Мои заказчики сегодня – молодые продвинутые семьи. Квартиры в новостройке. Приходим с хозяевами на объект: какие-то темные замкнутые пространства, несущие колонны в метре от стены, кругом глухие стены и перегородки, в прихожей теснота, нет места для вешалки. Зато две темных кладовых и два коридора. Я не уверен, что такое придумал архитектор, скорее всего опять инвестор постарался. Начинаем с того, что все перегородки демонтируем. Я вычерчиваю новую планировку в соответствии с потребностями жильцов и нормативами. Завозим кирпичи, возводим новые перегородки. И в этом доме не менее 30% квартир также ломают и строят заново. Получается, что инвестор, который вложил деньги в стройку, заплатив за материал и работу, выбросил их на ветер.

А теперь строительный мусор везут в новом лифте, в нем же поднимают кирпичи. Жильцам сплошные неудобства! А ведь можно было сразу создавать такие планировки, чтобы человек не захотел ничего ломать.

Меня радует, что сегодня появились люди, понимающие ценность комфортных и рациональных пространств. Среди небогатых семей встречаются мои клиенты, готовые ради хорошего интерьера даже взять кредит. В то время как многие обеспеченные люди, по моим наблюдениям, живут в уродливых интерьерах и даже не догадываются об этом. Дорогие материалы и бессистемно купленные бренды отнюдь не являются показателем правильного пространства. Понимание этого приходит, когда эти дома пытаются продать. Меня как-то пригласил знакомый риелтор, у которого было выставлено несколько домов за 60–100 млн рублей – то есть за те деньги, которые когда-то в них были вложены. И они не продаются. Но тут уж я ничем не могу помочь – это тупик.

На мой взгляд, интерьер не должен создаваться на века. Дизайн интерьера – это своего рода одежда архитектуры. Вчера я был в кожаном пиджаке. А сегодня в твидовом. Пиджак не должен стоить целое состояние. Время идет очень быстро. Вот живет человек в доме десять лет. За эти годы он как минимум два раза сменит автомобиль. Ребенок школу окончит. На строительном рынке появятся новые материалы и технологии. Жизнь идет вперед, а люди находятся все в том же интерьере. Я не призываю слепо следовать сиюминутной моде, просто надо вкладывать ровно столько денег, чтобы не жалко было все обновить. Правильная архитектура, как и интерьеры, морально не стареет.

– Ну а если бы вам дали карт-бланш на преобразование нашего города, с чего бы вы начали?

– С общественных территорий – парков, скверов, внутридворовых пространств.

– Но этим уже занимаются.

– Непрофессионалы. Проектируют в основном студенты и пенсионеры. И результат получим соответствующий. Все начинается с проекта. Если тщательно не проработана архитектурная концепция той или иной территории, никакая проектно-сметная документация не спасет. Сейчас упор делается на типовые решения в благоустройстве. Мало того, что появляются несовершенные идеи – беда, когда их пытаются тиражировать. Чтобы сделать благоустройство правильно, надо уже на ранней стадии подключать профессионалов. Тогда, может быть, и на архитектурные проекты в городском бюджете средства появятся, кстати, в масштабе городских затрат просто мизерные.

– Возможно ли в Тольятти появление концептуальных объектов, которые могли бы стать образцами мировой архитектуры?

– Конечно, в теории они могут появиться. Но, как говорил мой педагог по истории архитектуры профессор Б.М. Ярошенко, «архитектура всего лишь зеркальное отражение того общества, в котором она произрастает». Мы ничем не отличаемся от людей, живущих в других странах, но нам, на мой взгляд, не хватает настоящего патриотизма, что ли. Как учили мудрецы: изменим мир внутри себя, и мир вокруг нас поменяется.