Что ожидает нашу страну после Владимира Путина

В 2024 году Путин, разумеется, не уйдет – ему просто некуда уходить. Да и, по большому счету, незачем – всерьез его никто не прогоняет, а рейтинг доверия все еще заоблачно высок, невзирая ни на какие пенсионные реформы. Однако часть россиян верит в уход Путина и даже строит планы на эту постпутинскую Россию, полагая, что вот тогда-то все наши беды кончатся. В чем-то они правы: да, день, когда Путина не станет во власти, непременно наступит. И что тогда? Много нового и странного.

Если вы услышите, как кто-то говорит, что «после Путина ничего не изменится» – прекращайте разговор, такие люди не в теме: со сменой первого лица в России всегда меняется абсолютно все. Это происходит вот уже тысячу лет, на протяжении всей истории российской государственности. Вся наша система выстроена таким образом, чтобы чутко реагировать на сигналы первого лица. Ближайший пример – президентство Дмитрия Медведева в 2008–2012 годах. При Медведеве, который не имел реальной власти, – так вот даже при таком президенте совершенно отчетливо наблюдалась оттепель, были ощутимые, измеряемые перемены.

Когда уйдет Путин – все поменяется. Это первый тезис.

Тезис второй – никто не гарантирует, что все поменяется в лучшую сторону. Дело в том, что как электорат россияне пребывают в дошкольном возрасте, то есть наивны и неопытны. А все потому, что власти не решаются доверить гражданам реально выбирать себе власть. И это началось не при Путине, а при Ельцине, в 1996 году, когда у Зюганова украли победу на президентских выборах (это, между прочим, Медведев заявил). В результате россияне не избавились от иллюзий, что «при коммунистах будет хорошо». Между тем во многих странах бывшего советского блока после первых демократических президентов к власти возвращались коммунисты – но только на один срок. Выбрав коммуниста, граждане быстро убеждались, что багов больше, чем плюсов, прекращали ностальгировать по советским временам и никогда не голосовали за коммунистов. Россиянам же не дали возможности разочароваться в марксизме, отсюда ложные представления об имеющихся вариантах и высокие рейтинги КПРФ. Представляя себе постпутинскую Россию, смело закладывайте в ней лет пять на разочарование в коммунистическом правительстве.

Но коммунисты – это еще цветочки по сравнению с популистами. Это вообще неизвестный науке зверь, точнее – неизвестный россиянам тип политиков, которые не просто раздают завиральные предвыборные обещания, но и выполняют их, получив большинство и сформировав правительство. Именно такая ситуация сейчас сложилась, например, в Польше, где у власти находится популистская партия «Право и справедливость» (ПиС), ориентированная на сельскую малограмотную и религиозную польскую провинцию. ПиС пообещала установить пособие на каждого ребенка в размере 500 злотых (8,5 тыс. рублей), что для многодетных сельских жителей стало манной небесной. Заведи трех-четырех детей – и можно вообще не работать. При этом ПиС идет рука об руку с католической церковью Польши, превращает страну в клерикальное государство (в Польше запрещены аборты, пошлина за развод равна стоимости автомобиля, сам развод длится два года).

Типичный политик-популист, который с высокой степенью вероятности начал бы воплощать обещанное, – Жириновский. Но ему не дали «порулить» раньше, в 1991 году, а может, надо было? Россия получила бы мощную прививку от политиков, обещающих золотые горы.
Представьте, что до выборов в России будет допущена партия, которая пообещает поднять пособие по безработице до 25 тыс. рублей – и не соврет, поднимет! Сколько голосов она получит в Тольятти? Восемьдесят процентов? Девяносто? Где они возьмут деньги? Известно где – отберут у богатых.

Таких партий Россия еще не видела, это будет в новинку. Нынешняя российская власть, что удивительно, последовательно проводит жесткую антипопулистскую политику, не раздает избирателю деньги, повышает пенсионный возраст, а протесты подавляет Росгвардией, жертвуя рейтингом. Добросовестных популистов мы в России будущего еще увидим и лет 20 будем их выкорчевывать.

Немало удивления принесут итоги борьбы с коррупцией. Окажется, что ее можно победить – но ситуация, например со свободой слова, не изменится. В статьях о сингапурском экономическом чуде ни один автор не упоминает, что в рейтинге свободы слова Сингапур находится еще ниже, чем Россия. Как тут не вспомнить тридцатые годы, когда расстреливали вредителей, коррупции не было, но не было и свободы слова – так ли уж сингапурское чудо отличается от сталинского?

Еще больше удивления принесет внешняя политика. Когда Россия «вернет Крым, отзовет войска с востока Украины и отдаст Курильские острова», нашу страну все равно не примут в Евросоюз и не откроют нам границы – как не сделали этого в 90-е годы. Выяснится, что дело было вообще не в Крыме: и в перестройку все заключалось, как выяснилось, не во враждебной Западу коммунистической идеологии – корни противостояния лежат глубже.

И может быть, прав был Сурков в своей статье? Может быть, в России действительно есть «глубинный народ», который пятой точкой чувствует, что Путин – меньшее из возможных зол, поэтому и поддерживает его из последних сил? А перекосы регулирует сам: не платит за вывоз мусора и капитальный ремонт («мусорные тарифы отменят, а главу Фонда капремонта посадят»).

Так ведь опять же нет. Отрицательная составляющая текущего периода в том и заключается, что за минувшие 20 лет страна могла пройти гораздо дальше, набить себе шишек с коммунистами, популистами, ревизионистами, радикалами, и сегодня, в 2019 году, избиратель, имея опыт, голосовал бы не за вставание с колен, не за возврат к СССР, а за нормальных людей с реалистичными программами.

Но власти затормозили процесс «воспитания электората», эти исторические шансы уже упущены. Учиться на ошибках и избавляться от иллюзий теперь придется «после Путина», когда бы это «после» ни наступило.