Зачем Тольятти нужно современное искусство

Все состоятельные люди похожи друг на друга: они знают цену деньгам. Но тратят их по-разному: одни строят церкви, другие строят дома любовницам, третьи инвестируют в биткоины. Зачем банкир Виталий Вавилин вот уже второй десяток лет создает в Тольятти Музей актуального реализма – об этом большой текст «ПН».

В последние годы очень много говорится и пишется о падении Тольятти, об общем упадке, потере драйва. Молодежь массово уезжает из города. Это заметно даже официально: численность населения Тольятти в этом году пробила, как говорят фондовые аналитики, психологический порог в 700 тыс. Но достигли ли мы дна? Есть ли еще куда падать?

Точный ответ на этот вопрос мы узнаем по социально-экономическим итогам года, а пока давайте посмотрим, что происходит. В городе со дня на день ожидается новый глава, постепенно слабеют или отменяются карантинные ограничения, в конце концов просто наступила весна.

Точка сборки города – вот чем хотелось бы считать в будущем апрель 2021 года. Без сомнений, встряхнет городскую власть доктор Ренц (он же педиатр, а не коронер), и в его предстоящем назначении есть претензия на точку сборки городской элиты, деморализованной и раздробленной за последние годы. Прямо сейчас корректируют свои производственные программы на 2021 год промышленные предприятия (к счастью для нас, они тесно встроены в международные экономические цепочки, и это точка сборки нашей экономики).

Остается найти точку сборки самого главного – нас самих. Нашего настроения, морального состояния, ощущения себя в семье, городе и эпохе. Тут все печально: если обращаться к измеряемым показателям, то о состоянии тольяттинских душ свидетельствуют плотные графики местных психотерапевтов и их взлетевшие ценники.

На этом фоне весьма любопытной выглядит возобновившаяся активность мецената Виталия Вавилина на поприще развития Музея актуального реализма. Связь между искусством, состоянием народного духа и экономикой объяснять и тем более доказывать, в 2021 году, надеюсь, уже никому не надо. Поэтому здесь и далее мы исходим из важности искусства в целом и Музея актуального реализма в частности как самоочевидного факта. Но все-таки пара примеров.

Даже если измерять благополучие города и горожан в деньгах (на самом деле и эта линейка довольно кривая), то можем ли мы считать простым совпадением тот факт, что упадок экономики города начался тогда же, когда город и горожане утратили ощущение себя в эпохе? В 70-е и 80-е мы строили образцовый город развитого социализма, мы строили город-памятник советскому модернизму, нас окружала соответствующая архитектура, мастера ваяли предметы искусства: мозаичные панно, памятники, картины, скульптурные композиции. Советского тольяттинца можно было разбудить ночью и спросить, куда движется город. И он, не задумываясь, ответил бы, что в светлое будущее, при этом отчетливо визуализируя в нем самого себя – с квартирой, машиной, семьей и гудящим, как улей, родным заводом. Драйва первопоселенцев хватило до начала нулевых, когда они стали массово уходить на пенсию. И что это, совпадение, что начавшаяся в «нулевые» и продолжающаяся до сих пор тольяттинская великая депрессия совпала с потерей курса?

Сегодня мы цыгане, которые забыли, куда шли, и потому уже две тысячи лет поют одни и те же песни.

Виталий Вавилин на свои собственные средства собирает произведения живописи советского и постсоветского периода. Это именно собрание нашего наследия, это не коллекция и не коллекционирование, разницу самому Вавилину объяснил Народный художник СССР Петр Оссовский: «Я помню наши долгие беседы о музее на Волге, – вспоминает Виталий Вавилин. – Мои мысли периодически перебивались вопросами:

– Зачем тебе рисунки? Они ничего не стоят!

Или:

– А эскизы и этюды для чего? Кому это надо? Кому интересна эта кухня художника?

Выслушав внимательно мои ответы, он в какой-то момент то ли вслух, то ли про себя проговорил:

– Нет, не коллекционер. Собиратель. А это совсем другое. Отсюда и рисунки, и этюды. Подвижник. Для людей задумал».

Даже имея средства, никто не может создать музей в одиночку. Вавилин с гордостью и почтением рассказывает, что выработать концепцию Музея ему помогли Максим Кантор и Анетта Яковлевна Басс – люди в сфере изобразительного искусства не нуждающиеся в представлении.

В силу некоторых обстоятельств (конечно же, известных аудитории «ПН») Вавилин на пару лет был вынужден снизить свою активность по созданию и развитию Музея актуального реализма, но именно сейчас в истории Музея начинается новый этап. Для собрания картин найдено новое здание, отвечающее требованиям по экспозиции и хранению (в настоящее время Музей располагается в помещении бывшей столовой), прорабатывается вопрос о земельном участке, на котором будет размещен сад скульптур, в планах – создание условий для проведения в помещениях Музея уроков истории и литературы для школьников. Это сложные задачи, которые трудно представить реализованными, гораздо легче представить, что ничего этого нет – достаточно просто посмотреть в окно.

Так для чего это все?

Для того, чтобы горожане могли чувствовать себя людьми. И снова вспомнили, куда мы должны двигаться.

«Если мы хотим изменить этот город, то прежде всего нам надо измениться самим, – говорит Вавилин. – Если мы говорим «это наш город», «это мой город», то это мы обязаны о нем заботиться. Вам не нравится Тольятти, вы рассуждаете о красоте и великолепии Парижа или Венеции. Но величие Парижа создано гражданами Парижа, величие Венеции создано гражданами Венеции.

Проблема каждого из нас – в расширении собственного жизненного пространства. Если мы вынесем личное пространство за пределы своей квартиры и распространим его на подъезд, дом и, наконец-то, на город, то станет непозволительно, как и в квартире, бросать на улицах или в лесу окурки, мусор. И мы начнем украшать свой город цветами и деревьями. Именно так, кстати, поступали первые переселенцы Тольятти в начале семидесятых. Необходимо любить и уважать свой город, так же, как и свою квартиру. Не на словах, а на деле».