«Культурный код закладывается с юных лет, со школы, а может, и раньше»

В советские времена каждая интеллигентная пара считала своим долгом отдать детей в музыкальную школу, без оглядки на таланты и желания родных чад. Кто сегодня и с каким настроем приходит в «музыкалку» и чему там, помимо сольфеджио, учат детей и взрослых, «ПН» рассказал директор Детской музыкальной школы № 4 имени В.М. Свердлова, создатель и исполнительный директор Городского благотворительного фонда «Фонд Тольятти», председатель координационного совета Ассоциации «Партнерства фондов местных сообществ» Борис Цирульников.

– Борис Альбертович, ваша школа учит тольяттинских детей музыке уже 53 года, поэтому число ее выпускников, вероятно, исчисляется десятками тысяч. А сколько юных горожан обучается сейчас?

– Сегодня на шести отделениях у нас занимается около 850 детей: 690 на бюджете, остальные – платно. Много это или мало, не нам решать. Но могу точно сказать, большинство из них учатся играть на музыкальных инструментах, поют в хоре, изучают гармонию на уроках сольфеджио не по указке мамы или бабушки, не из-под палки или потому что это модно или престижно. Музыка для них – это любовь, это их сознательный выбор.

Далеко не все в будущем станут профессиональными музыкантами. Примерно 10 % наших учеников после окончания школы поступают в учебные заведения, связанные с музыкой: училища, консерватории, институты культуры. Тем же, кто выбирает другой путь, наши занятия дают многое, позволяя успешно находить свое место в обществе и осваивать иные профессии.

– Некоторые считают музыкантов людьми не от мира сего, плохо приспособленными к житейским реалиям.

– И совершенно зря. Многочасовые занятия и репетиции не только учат трудолюбию и целеустремленности, но и воспитывают характер. Я, например, ни разу не видел, чтобы юный музыкант, допустим на отчетном концерте, сделав ошибку, заплакал, бросил инструмент и убежал со сцены. Пусть он три раза будет заново начинать свой этюд, но не будет злиться, шмыгать носом и выступление закончит. И только потом побежит рыдать за кулисы. Я уж не говорю о других полезных качествах, которые активно развиваются при занятиях музыкой: об усидчивости, умении работать в коллективе, отсутствии страха публичных выступлений, о тренировке памяти и даже развитии мелкой моторики рук, которая, как считается, способствует повышению интеллектуальных способностей у ребенка. Все это обязательно пригодится любому человеку и в обычной школе, и будущей взрослой жизни.

Мне нравится наблюдать за нашими учениками. Это удивительные дети. Они по сознанию и мировосприятию гораздо «старше» и серьезнее своих сверстников. Хотя так же любят бегать, прыгать, проказничать. Но когда они начинают играть на музыкальном инструменте, то преображаются.

– С какого возраста к вам приходят заниматься музыкой?

– Мы берем учеников с шести с половиной лет. Впрочем, в последнее время появилось немало взрослых людей, которые приходят к нам учиться. Кто-то мечтал о музыке в детстве, но не было возможности заниматься. Кто-то играл на фортепьяно, но бросил, а потом пожалел. Мальчики и девочки выросли и вновь вспомнили о музыке. Они, как и обычные школьники, приходят на занятия, сдают экзамены, участвуют в отчетных концертах. К слову, мы принимаем их на бюджетное отделение. Некоторые даже подумывают о смене профессии. А еще они выглядят по-настоящему счастливыми. Я считаю, это неплохая тенденция.

– А сегодня учиться музыке – это дорогое удовольствие? Раньше покупка пианино была не каждому по карману.

– Для начала обучения дорогой инструмент не требуется. Хотя его цена может исчисляться десятками тысяч рублей. Кстати, в последние годы наша школа в рамках национального проекта «Культура» дважды получала новые инструменты. В 2024 году ждем новый рояль. Можно сказать, что материальное оснащение, ремонт учреждений дополнительного образования ведутся очень активно.

– Государство вспомнило про музыкальные школы и школы искусств. А есть что-то, чего не хватает таким учреждениям?

– Можно вложить большие деньги в развитие культуры: построить концертные залы, отремонтировать филармонии, поставить новое оборудование на театральные сцены. Но если эти современные, комфортные, облагороженные здания будут пустовать, значит, все усилия государства были зря.

Чтобы культура развивалась, надо, чтобы было как можно больше людей, которые ценят хорошие книги. Разбираются в музыке. Ходят на выставки, понимают живопись. Надо закладывать этот «культурный код» с юных лет, со школьной скамьи. А быть может, и того раньше – с детского сада. Тогда не будет возникать ситуации, когда на концерт в филармонию приходит 300 человек, а на выступление группы «Руки вверх» – тысячи.

Считаю, что нам не хватает масштабного государственного подхода в музыкальном, художественном, в целом культурном образовании. Это не значит, что дети, которые научились отличать музыку Чайковского от произведений Прокофьева, обязательно станут музыкантами. Зато они обязательно будут образованными, интеллигентными, умными людьми, которые ценят свою культуру, историю, свою страну. Вы, например, знаете, что самые лучшие любительские хоры в России созданы в именитейших технических вузах, например, МГУ и Бауманке? Ученые-технари поют. Умеют!

– Получается, советский подход к массовому музыкальному образованию был верным?

– Выходит так. Люди выражают одобрение любому делу лишь двумя способами: либо ногами, либо рублем. Они или идут к тебе, не взирая на отдаленность и неудобство, или платят за результат твоего труда деньги. Музыкальная школа № 4 расположена не в самом проходном месте города. На отшибе, можно сказать. А это значит, что уроки в «музыкалке» становятся не только обязанностью ребенка, но и его родителей. Надо его привезти, отвезти. Тем не менее, к нам на занятия везут таланты со всего Тольятти и даже из пригородов. Бесспорно, высокий уровень музыкального образования был задан еще первым директором школы, почетным гражданином Тольятти Владимиром Михайловичем Свердловым. И школа достойно несет его имя.

– Борис Альбертович, хотелось бы обсудить еще одну сферу вашей деятельности – работу Городского благотворительного фонда «Фонд Тольятти». Минувшей весной этой некоммерческой организации исполнилось четверть века. Вы как человек, стоявший у истоков фонда, можете рассказать о самом значимом достижении на стезе благотворительности?

– Я бы назвал три достижения. Во-первых, «Фонд Тольятти» наглядно показал всему городу — властям, бизнесу, промышленности, обычным людям – что благотворительность существует. Она может быть честной, открытой, полезной, а не банальным самопиаром или отмыванием денег. Во-вторых, за 25 лет работы путем проб и ошибок мы пришли к выводу, что самая эффективная форма работы для благотворительного фонда – это финансирование проектной деятельности организаций. Мы научились использовать этот формат на сто процентов. И еще один повод для гордости – мы вырастили целую когорту специалистов, которых можно смело назвать лидерами общества. Им подвластны любые проекты и начинания.

– Есть ли у вас данные, сколько денег смог собрать «Фонд Тольятти» на благотворительные цели за годы своей работы?

– Годовые отчеты мы публикуем регулярно. Наша работа прозрачна для горожан. Перед юбилеем попытались собрать все цифры воедино, получилось, что за 25 лет мы привлекли полмиллиарда рублей. В наших проектах участвовали тысячи людей не только в Тольятти, Самарской области, но и по всей стране. Это благотворители, благополучатели, волонтеры. В течение 20 лет мы расширили сферу деятельности, участвуя в работе ассоциации «Партнерство фондов местных сообществ». Членами этого сообщества сейчас являются 24 некоммерческие благотворительные организации в России.

– Благотворительных фондов много. Некоторые из них внезапно появляются и так же быстро исчезают. Не удивительно, что сегодня россияне с большой настороженностью относятся к фондам, какие бы благие цели ни заявлялись. Как сохранить доверие людей? Как выбрать фонд, где деньги наверняка будут потрачены с пользой?

– Доверие к любой организации обусловлено ее финансовой отчетностью и прозрачностью деятельности. Достаточно зайти на сайт или в социальные сети организации и посмотреть результаты мероприятий, количественный и качественный состав целевой группы – и все станет понятно. Как и куда потрачены средства, насколько объективный и эффективный результат, не превратился ли «пар в свисток».